Эта публикация является продолжением двух предыдущих. Сегодня же речь пойдёт о нашей соотечественнице, модистке, а затем модельере-конструкторе, Надежде Ламановой.

Как такое может быть и случается постоянно, ума не приложу! Но! В огромном мире искусства есть гении, чьи имена на слуху у всех. Моцарт, Чайковский, Бетховен в музыке, например; Ван Гог, Рембрандт в живописи; конечно же, Пушкин и Лермонтов в поэзии; куда же без Шекспира; Достоевский... Мира моды это тоже касается: Коко Шанель, Ив Сен-Лоран, Эльза Скиапарелли, Поль Пуаре... Но за десятками всемирно известных гениев стоят люди не менее гениальные, но совершенно безызвестные! Ка-ак?! Ну обидно ведь. А между прочим, столь популярный долгие годы в Европе стиль «la russe» появился там именно благодаря героине этой публикации. Но мало кто об этом знает.

И опять же, речь о том, что надо уметь искать. Как говорят грибники, «места надо знать». Кто не слышал имени Надежды Ламановой, тот может никогда о ней и не узнать. Но при этом, стоило мне ввести её имя в поисковике, как вывалилось огромное количество самой разной информации, вплоть до легенд и различных интерпретаций её биографии. И это поразительно. Информация есть, доступ к ней открыт, но... Пользоваться, прямо сказать, не умеем.

Ну да ладно. О грустном не хочется, а хочется о чудесном, изумительном, заставляющем глаза широко раскрываться, захватывающем дух! Мне очень-очень хочется поделиться с вами тем, что же за личность была Надежда Ламанова, чем она потрясла меня до глубины души. А потом и работы её можно будет посмотреть.

Женщина это была в самом деле невероятная. Даже не знаю, с чего и начать, так много всего, на что хочется обратить внимание. Ну что же, начну, пожалуй, с портрета.

Ой! А с портретом загвоздка. Портретов её, в отличие от жизнеописаний, в интернете почти нет. Есть фото совсем юной Ламановой, но оно совсем не отображает того, о чём я хотела бы рассказать

Есть незаконченный (по причине кончины художника) портрет кисти, вернее, угля Серова, но он совсем невыразительный и даже кажется мне страшноватым. Впрочем, в его истории уже есть кое-что интересное, на что стоит обратить внимание. Дело в том, что в то время Серов был в моде, и все богемные дамы мечтали о том, чтоб он запечатлел их в шикарном, роскошном платье от Ламановой. А сама же Ламанова позировала Серову отнюдь не в роскошном платье, а в самом простом офисном костюме — белая блузка и чёрная юбка. Это уже о чём-то говорит, не правда ли?

Но, кажется, нам с вами очень и очень повезло, потому что я только что наткнулась на прекрасную фотографию из архива Ирины Калужской. Вот она!

Удивительное лицо! Сколько проникновенной глубины! И какой-то нежной, тихой грусти.

Так какой же была эта женщина? О многом, конечно, можно только догадываться. А многое и доподлинно известно. Она дожила до 80 лет и при этом до последнего дня не выходила из дому без шляпки и перчаток, которые всегда идеально были подобраны к платью; носила шёлковые чулки, туфли на шпильках; ухаживала за руками, делала маникюр и пользовалась духами (всё это в 80 лет, почему бы и нет?). Кстати, её любимыми были французские духи «Coty». Существует легенда, согласно которой она как-то призналась своей близкой подруге Кате Мухиной, что знает о своей скорой смерти, так как в ее флаконе духов осталось только две капли. Она верила, что умрет, когда эти духи закончатся.

Так вот, 80 лет! И из них она прожила с мужем во взаимной любви... 51! Это не сухая статистика, это просто с ума сойти, что такое! Ну не чудо ли? Кажется, я таких пар супружеских не знаю. Вот мы с мужем полгода назад только 20 лет со дня свадьбы отпраздновали. Детей у них, к сожалению, не было, но Ламанова стала мамой сначала для своих четверых сестёр, рано осиротевших, а затем и для многочисленных учениц, называвших её не иначе как «мама Надя». Поразительно, что она была с ними мягка, ласкова, в то время как с заказчицами и подмастерьями не церемонилась, была сурова и требовательна. Об этом ходили целые легенды.

«Ходить к Ламановой на примерки — сущее наказание!» Аристократки и состоятельные клиентки были готовы не только заплатить баснословные деньги за наряд, но и терпеть длительные многочасовые примерки. Ламанова не обращала внимания на жалобы клиенток, не разрешала им вмешиваться в творческий процесс, за что снискала славу диктатора. Это никак не уменьшало желание модниц заполучить «то самое платье» от Ламановой.

Подолгу и пристально великая кутюрье изучала свою «натуру», прежде чем соглашалась облечь ее в одежды своего покроя. При этом — никакой иглы, никакого наперстка и никакого утюга с тлеющими углями. Между губ Ламановой зажаты несколько булавок, и она, придирчиво осматривая фигуру, вдохновенно обволакивала ее тканью, драпируя в торжественные складки, и все это закалывала булавками.

— Теперь снимайте, — говорила заказчице. — Только осторожнее, чтобы булавки не рассыпались… Эскиз готов!

Иногда ее просили:

— Только, пожалуйста, сшейте вы сами.

Надежда Петровна отвечала:

— Я вообще не умею шить.

— ?

— Да, — продолжала Ламанова, — я только оформляю модель, какой она мне видится! Шить — это не мое дело. Ведь архитектор, создавая здание, не станет носить на своем горбу кирпичи, его не заставишь вставлять стекла в оконные рамы — для этого существуют подмастерья…

Интересно, что она сравнила себя с архитектором... Ведь хороший кутюрье, модельер — он по сути своей архитектор и работает в первую очередь с формой. А ливанский модельер Джордж Хобейка даже получил архитектурное образование, прежде чем заняться созданием одежды.

А вот, кстати, слова о том, что она не умеет шить — это точно неправда. Ведь начинала она с того, что окончила курсы кройки и шитья и пошла работать модисткой в ателье мадам Войткевич, где в конце XIX века одевались модницы двух столиц. Её незаурядный талант не замедлил проявить себя и уже там слава о «модистке, которая замучает вас примеркой, но сделает божественное платье» быстро распространилась среди российской аристократии. Московские модницы того времени говорили: «Шить теперь надо только у мадам Войткевич — там есть одна новенькая закройщица, мадемуазель Ламанова, которая истиранит вас примеркой, но зато платье получится, как из Парижа».

Кажется, вот ведь какая — мучила заказчиц, заставляла по нескольку часов стоять, не двигаясь... Но мне кажется, в этом кроется ни что иное, как скрупулезность и особая тщательность, с которой она подходила к созданию наряда. Её платья были индивидуальны в самом глубоком смысле этого слова.

«…Всякий человек, несмотря на все недостатки его тела от природы или от образа жизни, имеет право быть гармоничным», — писала она и всю жизнь следовала данному кредо.

Ее не смущали сутулость, короткие ноги или длинная талия. Безошибочно оценив не только особенности фигуры, но и личность заказчицы, она создавала наиболее выигрышный именно для нее по фасону и цвету костюм. Модели Надежды Ламановой украшали каждую женщину, не затмевая её природную красоту, а подчёркивая её и скрывая недостатки.

Талант Ламановой заключался в удивительном чутье и знании человеческого тела. Для нее не существовало некрасивых фигур.

Но что это мы всё без иллюстраций да без иллюстраций. Давайте посмотрим на визитную карточку нашей героини.

Если первую мастерскую на Большой Дмитровке, указанную здесь, Ламанова организовала на собственные сбережения от первых доходов в ателье мадам Войткевич, то следующее ателье — на Тверском бульваре — ей помог основать муж. Здание стоит до сих пор, только к нему прибавили ещё один этаж.

Конечно, муж помогал Ламановой не только в этом. Одним из главных его вкладов в жизнь и творчество великой кутюрье было знакомство с Московским Художественным Театром, его актёрами и богемой в целом. Надежда Ламанова проработала на театр немногим меньше, чем длился её брак — 30 лет. О ней говорили: «Смело утверждаю, что то, чем Станиславский был в области режиссуры, то была Надежда Петровна в области костюма. Недаром они так хорошо понимали друг друга, и после революции много лет, до самой кончины Надежды Петровны, работали вместе. Станиславский же называл ее «нашей драгоценной, незаменимой, гениальной, Шаляпиным в своем роде».

Но работа в театре — труд тяжкий и неблагодарный. Конечно, признание было. Однако кончилось всё очень трагично... Впрочем, до конца нам ещё далеко! А сейчас мы добрались наконец-то до первых фотографий костюмов. Вот известная актриса Ольга Книппер-Чехова в платье к спектаклю «Вишнёвый сад».

А вот Николай Баталов и Ольга Андровская в спектакле «Фигаро».

Помимо МХТ Надежда Ламанова работала и на отечественный синематограф. Её шедевры появлялись в таких фильмах как: «Александр Невский»;

«Женитьба Фигаро»;

«Иван Грозный»;

«Цирк»;

«Аэлита».

В общем, масштабы работы просто поражают. Неудивительно, что она не шила сама.

Уже будучи не только владелицей собственного ателье, но и директором преуспевающей школы, Ламанова продолжает обучаться искусству дизайна одежды. Она ездит в Париж знакомиться с последними модными коллекциями признанных мастеров и читает книги по истории, живописи и этнографии.

С завидным упрямством, так свойственным ее натуре, она зубрит историю национального костюма — и вовсе не считает это занятие пустой тратой времени.

Не меньшую роль, чем Станиславский, в жизни нашей героини сыграл парижский кутюрье Поль Пуаре. Двое модельеров стали не просто друзьями — они были единомышленниками, а это огроомная редкость. А разница в возрасте у друзей составила аж 20 лет. Кстати, именно благодаря Пуаре стиль, созданный Ламановой и именуемый впоследствии a la russe так широко распространился. Вот что он писал:

«…Ламанова стала моей дорогой подругой. Это она мне открыла очарование Москвы — этих драгоценных ворот в Азию. Она и сейчас мне видится на фоне икон Кремля, куполов собора Василия Блаженного, прекрасной коллекции современной живописи господина Щукина…».

Они сроднились не только благодаря истинному художественному гению, но и за счёт масштабности мировоззрения, незаурядной душевной широты, которые помогли переносить тяготы личной судьбы, сыпавшиеся как из рога изобилия, хотя богатством, славой, признанием и успехом эти люди обделены не были.

К слову о тяготах личной судьбы... Мы только мельком коснулись того факта, что не успев окончить гимназию, Надежда Ламанова стала мамой и папой своим четверым младшим сёстрам.

Но в её жизни было множество не менее страшных событий. 1917 год. Революция. Как поётся в песенке про скворца у Макаревича: «Друзья давно отсвистели, и, улетая, звали с собой. А завтра грянут метели — кому ты будешь нужен зимой? А он, чудак, не мог понять никак, куда улетать, зачем его куда-то зовут, если здесь его дом, его песни, его родина тут». Одним словом, все российские кутюрье и модельеры (да и другие представители искусства) быстренько эмигрировали за границу. Все, да не все. Отважная Надежда Ламанова с мужем осталась в родной стране. И оба были арестованы с конфискацией имущества. Через два с половиной месяца Ламанову выпустили по ходатайству жены Максима Горького, которая в своё время имела честь заказывать платья у знаменитой кутюрье. Мужу же повезло гораздо меньше, если можно такими беспечными фразами описать многолетнее заключение с последующим расстрелом.

Беды не поколебали Женщину. Она продолжила работать в театре, и ей даже поступали частные заказы от жён комиссаров. В разорённой Гражданской и Первой Мировой войнами стране шить было не из чего. Но, как говорится, голь на выдумку хитра.

Остатки «прежней роскоши» разоренные революцией люди продавали на толкучках, и Надежда Ламанова разыскивала там кусочки кружева, вышитые полотенца и столовое белье, разорванные нитки бус — все это можно было пустить в дело, чтобы обыграть унылые ткани.

Из остатков драпировок, а то и полотенец и одеял, она умудрялась шить потрясающие вечерние туалеты для вахтанговской «Принцессы Турандот», обшивала мхатовские спектакли «Зойкина квартира» и «Женитьба Фигаро».

Ламанова начала работать в стиле конструктивизма, экспериментировала с дешевыми и «невыразительными» тканями: солдатским сукном, домотканым полотном, бумазеей.

Она считала, что «даже самый дешевый материал может послужить исходной точкой красивой формы».

Ее вклад в развитие дизайна и портновского искусства в России и Советском Союзе был огромный, если не самый значительный. Фактически, она была единственным советским модельером.

Ну что, давайте смотреть, что получилось.

Меня особенно поразила почему-то такая мелочь, как... бусы из хлебного мякиша! Они сопровождали коллекцию, что принимала участие во Всемирной выставке в Париже. Коллекция произвела фурор и взяла Гран-при за оригинальность и самобытность.

А вот фото костюмов из этой коллекции. Модели — любимица Маяковского Лиля Брик и её сестра — с огромным удовольствием гуляли в них по Парижу. Покоряли. Сарафанное радио — лучшая реклама на свете, не правда ли?

Очень активную жизнь вела российская кутюрье в Советском Союзе. Дело в том, что её очень занимал вопрос: как сделать каждую советскую женщину очаровательной. И вместе со своей подругой Верой Мухиной (разница в возрасте с которой примерно такая же, как с Пуаре — удивительно) она создаёт альбом «Искусство в быту». Вот вырезки из него.

Но мечта не сбылась — в массовое производство эти прекрасные идеи так и не удалось воплотить.

«А завтра была война...». В 1941 году, когда Ламанова пришла к театру, он был заколочен и никого не осталось. О ней забыли. Вот она, благодарность за десятки лет плодотворной работы. И сердце не выдержало.

Но мытарства на этом не кончились. Почему-то из-за постоянных обстрелов захоронение гробом было невозможно. Её кремировали.

Я уверена, что такая кончина была логичным завершением жизни Великой художницы. Я имею в виду, что с черной неблагодарностью и злыми языками Надежда Ламанова сталкивалась на протяжении всего жизненного пути. Но не хочется кончать на такой мрачной ноте. Ведь я приберегла самые красивые платья напоследок! Вот целая плеяда нарядов, созданных для императрицы Александры Фёдоровны:

Строгое визитное платье бежевого цвета.

Платье вечернее (два лифа и юбка) из черного тюля на белом атласном чехле.

Платье вечернее (лиф и юбка) из бархата цвета морской волны.

Платье вечернее из розового шифона на атласном чехле.

Сама императрица Александра Феодоровна в бальном платье.

А вот платья, которые находятся в Эрмитаже.

Чем я бы хотела закончить свое повествование?

Был в советское время такой журналист Марк Поповский. Опять вобщем-то безвестное имя. Я узнала о нем, прочитав книгу о святителе-хирурге Луке Войно-Ясенецком. Это была лучшая книга из всех, что мне довелось прочитать в моей жизни. Так вот. Этот Марк Поповский был человеком невероятно дотошным. Чтобы написать свою книгу, он 20 лет собирал информацию по всем уголкам нашей страны. Начинал он писать ее, будучи атеистом. А закончил — глубоко верующим человеком. Почему так? Из-за педантизма. Блаженны алчущие и жаждущие правды... Он так много сил потратил на то, чтобы понять, что же двигало этой личностью, что получил и результат соответствующий. Вот так Лука Войно-Ясенецкий проповедывал всей своей жизнью. Но я опять отвлеклась от своей основной мысли.

Я хотела сказать, что Марк Поповский очень рано увлекся темой «личность и общество», а когда он дописал свою книгу, то знал уже так много на эту тему, что вынужден был эмигрировать из Советского Союза. Свою жизнь он окончил в Штатах. Его перу так же принадлежит книга об известном генетике-селекционере Николае Вавилове, умершем в лагере, несправедливо погубленным завистью коллеги.

Марк Поповский в конечном итоге поставил свой вопрос по-другому: «личность и тоталитарное общество». До конца дней его занимал вопрос, как выжить и не сломаться личности в условиях тотального контроля и пресса. Так вот... я считаю, что образ Надежды Ламановой говорит нам, что человек способен сохранить себя даже в самых тяжелых жизненных перепетиях, если у него есть, откуда черпать силы. А Надежда Ламанова черпала силы в любви к своей работе. О ней так и писали: она одевала цариц и крестьянок... Не каждому это дано.